Недруги по разуму - Страница 80

С четверть часа Язон развлекался тем, что наблюдал за Непоседой. Резвость маленького мрина была удивительной; здесь, в Рое, он вел себя еще активнее, чем прежде, будто его постоянно накачивали энергией. Отдых на мягкой подушке сократился до минимума, а все остальное время пушистый шарик то кувыркался от стены к стене, то приплясывал у прозрачной перегородки, то, вытянув зрительный стебель, пытался достать им панель синтезатора. Сейчас он перепрыгивал через кресло: сначала – через сиденье с подлокотниками, потом, уверившись в собственных силах, рискнул перелететь над спинкой с треугольным вырезом. Видимо, эти забавы являлись спортивными упражнениями или игрой, и Язон, посматривая на своего приятеля, не в первый раз задавался вопросом о его относительном возрасте. Абсолютные цифры не значили ничего, как, впрочем, и продолжительность жизни – возможно, детство у мринов тянулось целый век. Непоседа утверждал, что молод – но насколько молод? Между ребенком и подростком большая разница… В данный момент он вел себя, как резвый пятилетний несмышленыш.

– Что-то ты развеселился, – сказал Язон. – Можно подумать, что мы на пикнике – сидим, с благословения Безымянного Папы, под зеленым холмом, слушаем, как звенит ручеек, и поедаем сандвичи с ветчиной. Или хотя бы котлеты из рогоноса.

– Так быть, – сообщил Непоседа, энергично подскакивая. – Зеленый холм, прозрачный речка и даже Безымянныый Папа… Быть! Определенно!

– Вот как? Откуда ты знаешь?

Непоседа загадочно прищурил круглый глаз.

– Я знать. Ты, мой добрый сэр… как говорится у человеков?.. не терзать свой душу. Тут, в Рой, я чувствовать/ощущать/предвидеть, что все случиться хорошо.

– Мне бы твою уверенность, – пробормотал Язон, поднялся и подошел к синтезатору.

Это была стандартная модель с двенадцатью отверстиями, в которых горели разноцветные огоньки. Сунув палец наугад, Язон проглотил выпавшую в приемник таблетку и недовольно скривился; поджаристый бифштекс с румяной лепешкой мелькнули перед ним, дразня приятными ароматами, и, сплясав соблазнительный танец, унеслись куда-то – должно быть, в Великую Пустоту. Даже этого его лишили… Он чертыхнулся, вставил пальцы в синее, зеленое и оранжевое отверстия и надавил – раз, другой, третий.

Доза горячительного прибавила ему бодрости. Язон напряг руку, щелкнул курком выскочившего из кобуры пистолета, потом вытащил нож и осмотрел его лезвие. Небогатый арсенал!.. – мелькнула мысль. И в оружейном поясе пусто… Явный непорядок! Ведь древняя мудрость гласит: хочешь мира, готовься к войне.

Почесав затылок, Язон вытянул обе руки и воткнул в отверстия четыре пальца. Фиолетовый-зеленый-желтый-алый… Волшебная пилюлька, что превращает в оружие его самого… Пригодится – так, на всякий случай… Он сунул стимулятор в кармашек пояса, потом ощупал его с задумчивым видом. Проглотить и разнести стену? А заодно – и красных Стражей? Нет, это не выход… Терпение, терпение и еще раз терпение! Патриция, Джек и все остальные друзья-приятели не в силах ему помочь – ну так что же? Есть у него союзники понадежней – богиня Судьба и леди Удача!

Язон вернулся в кресло, сел и погрузился в полудрему. Странное чувство, не испытанное на корабле, вдруг охватило его; казалось, будто Рой, вся его чудовищная конструкция с плотным ядром и вытянутыми в пространство многокилометровыми Рукавами, с хранилищами причудливых очертаний, которые связывала паутина лифтов, трубопроводов и решетчатых ферм, с посадочными Гнездами и кораблями, торчавшими в них, словно шляпки грибов, – словом, все это как бы тонуло в серебристом тумане, слегка пульсирующем и едва заметном, но все же доступном внутреннему зрению. Эта картина не в первый раз являлась перед ним, дразня неразрешимой загадкой: откуда здесь ментальные поля? На «Звездном звере» он не видел ничего подобного… вернее, не ощущал – слово «видеть» тут совсем не подходило. Но, если отвлечься от слов, не предназначенных для описания шестого чувства, если обратиться к смутным образам и подсознательным воспоминаниям, то вывод будет ясен: Рой погружен в телепатическую ауру, словно воздушный шарик, летящий в облаках.

Осознание этого пришло к Язону на третий день, когда чувства его успокоились, гнев остыл, и возвратившийся паранормальный дар позволил изучить пространство за стенами темницы. В первый момент его поразили огромность Роя и многочисленность обитавших в нем существ, но удивление тут же ушло – ведь он об этом слышал, знал и видел в записях Памяти, а значит, был готов к тому, что Рой – весьма масштабное сооружение, прибежище для пары миллиардов ругов. Аура, окружавшая этот космический архипелаг, была гораздо более интересным открытием. Подобное он ощущал лишь на одной планете из всех бесчисленных миров Галактики – там, где все живое объединялось в ментальный союз с единственной идеей: уничтожить человека.

Пирр! На Пирре этот незримый туман был, несомненно, мощнее и отливал не серебристым, а багровым – всполохами ярости, рождавшей водовороты и бурные течения, лавины и некие центры, откуда давалась команда к атаке… Здесь, в Рое, все было иным – ни ментальных водоворотов, ни лавин, ни даже заметных течений, а только мерцающая мгла, подобная блеску тихих вод под лунным светом. Ни знака ярости и никаких следов стремления к убийству; скорее – умиротворяющий призыв к спокойствию, который Язон ощущал как некое тепло и серебристое сияние.

Но откуда они взялись? Кто – или что – их источник? Язон мог утверждать с полной и несомненной определенностью, что паранормальных талантов у ругов столько же, сколько зубов во рту, и этот вывод не подлежал ревизии – он чувствовал такие вещи. Может быть, они изобрели ментальный излучатель?.. Это было бы таким же потрясающим открытием, как антиграв и синтезатор; ведь до сих пор считалось, что только мозг способен порождать ментальную волну. Но излучатель такого рода – оружие страшное, всепроникающее; он позволяет читать чужие мысли и навязывать свои, он подавляет волю, делает врагов друзьями и наоборот, и к тому же от него не защитишься ни броней, ни силовым экраном. Если у ругов имеется такой прибор, зачем им лучевой разрядник, зачем канит, взрывающий звезды, и Кодекс Войн в Пространстве? Значит, прибора нет, а есть лишь бледное его подобие – ку’рири, определитель истины.